Политические репрессии. Как это было в Верненском уезде …

О репрессиях и судьбах людей, которых затронула волна раскулачивания и все злоключения, которые последовали за этим, уже рассказано немало, но история открывает нам все новые и новые факты, о чем молчать нельзя. Много лет оставались секретными материалы, включенные в описи 16, за период с 1918 по 1931 годы фонда 174 «Алма-Атинский Горсовет рабочих, крестьянских, дехканских и солдатских депутатов». В данную опись входили такие дела, как: Списки лиц арестованных за участие в мятеже Семиреченских казаков в 1918 году; Списки лиц религиозного культа, полицейских, крупных спекулянтов, баев, кулаков (1921-1925 гг.); Сведения Верненской городской управы об изъятии конфискованного имущества (1920-1925 гг.); Документы по рассмотрению заявлений о лишении граждан избирательных прав (1923-1925 гг.) и другие.Таким образом, из состава документов данной описи видно, что подобранные материалы раскрывают ситуацию о самом первом этапе массовых карательных мер государственной власти, с которыми столкнулись жители города Верного. В настоящее время с этими документами можно свободно ознакомиться любому исследователю, они находятся в открытом доступе читального зала Государственного архива города Алматы, и кроме того, по ним готовится к изданию очередная электронная книга с полным набором имеющегося в описи материала. Перед тем как обратится непосредственно к архивным документам следует сказать несколько слов о той обстановке, которая сложилась в уездном городе Верном и прилегающим к городу станицах. Гражданская война принесла разорение и смерть большого числа жителей Семиреченской губернии, о которых к сожалению точных архивных сведений нет. Зажиточные хозяйства некогда знаменитых верненских купцов и промышленников с фамилиями: Пугасов, Габдулвалиев, Иванов, Кузнецов, Шахворостов и др. уже были национализированы верненскими властями. Их дома, имущество, усадьбы, заводы, фабрики, мастерские были частью розданы новоявленным советским учреждениям, а частью распроданы. На эти средства местная власть смогла продержаться некоторое время. Но поскольку больших успехов в реализации новых хозяйственных планов не было, в том числе и по причине неумелого руководства, власти стали искать виновников на стороне. Взор был обращен на так сказать «зажиточное» крестьянство. Хотя зажиточным его можно было назвать с большой натяжкой. Документы показывают, что у лиц причисленных к конфискации домов и другого имущества, как правило, имелось небольшое хозяйство. Дома, зачастую саманные или деревянные состояли из 1-2 комнат, крыши были крыты камышом. Имелись надворные постройки в виде сараев, бань, навесов. За редким исключением некоторые дома были в 3-4 комнаты, а дома крытые железной крышей, были наперечет. Имущество состояло из нескольких лавок, деревянного стола, полатей для спанья, столовой посуды. Не было и большого количества живности. Одна-две коровы, ( количество кур, уток и гусей в документах не указывалось, хотя слово — «курятник» упоминается, вероятно, по причине их малой ценности и непринятой во внимание комиссиями).Согласно инструкций направляемыми для руководства, поначалу зажиточными признавались крестьянские дворы с оценкой движимого и недвижимого имущества по оценке 1918 года, свыше 10.000 рублей. На основе этого критерия в городе Верном были описаны с целью отчуждения и передачи в распоряжение Уездно-Городского Ревкома 75 домовладений (1). В эту опись попали усадебные хозяйства: Филиппова Н.И., Гаврилова Н.А., Мурова О.Н., семейства Лутмановых, Шахворостовых, Радченко, Пугасовых и др.Но это было только началом следующего этапа развития репрессий по отношению к части жителей города Верного и верненского уезда. В последующем принимаются новые решения о дополнительных мерах по экспроприации домов и имущества с ущемлением в гражданских правах и лишением избирательного голоса у лиц, признанных спекулянтами, служителями религиозного культа, бывших работников полиции, охранки и других вредных элементов, наживающихся на трудящихся.В список лишенных избирательного права, составленного 20 февраля 1923 года по Мало-Алматинской станицы попало 173 человека (2). Составленный список наравне с фамилией, возрастом лица, попавшего в опалу к местной власти, причинами лишения избирательного права, указывались еще сведения о семейном и имущественном положении. Таким образом, вся семья (на то время семьи имели большое количество рожденных детей) попадала в разряд «лишенцев» и число лиц, лишенных избирательных прав вырастало в разы. При этом, если посмотреть графу «Имущественное положение», то там мы видим не только отметки: «буржуй», «кулак», но и довольно часто отмечается «среднее» состояние лишенца. Причиной попадания в этот список в таком случае являлось указание, что данное лицо по мнению властей являлось — эксплуататором, спекулянтом, и т.п. В список в обязательном порядке вне зависимости от благополучия имущественного положения попадали — бывшие полицейские, офицерский и рядовой состав белой армии, атаманы станиц, служители культа. Особенно выделялись — «бузотеры», т.е жители недовольные действиями местной власти.Хотелось бы отметить, что даже в письменном докладе заведующего Конфискационного делами тов. Мирова направленного на имя заведующего Областным Отделом Народного хозяйства указывается на ряд нарушений при конфискации имущества в произведенного в июне месяце 1919 года (3). Резюмируя состояние проведенных конфискаций Миров указывает: «… 1) Что эта конфискация была произведена без законной санкции и учреждением, на то не уполномоченным декретами вышеозначенными;2) Что конфискованное имущество даже ниже стоимости 20.000 рублей не подлежащее конфискации, ибо по основному декрету О земле ст.3 Собрание Узаконений Рабоче-Крестьянского правительства: п.3 Усадебные, городские, сельские земли, с домашними садами, огородами остаются в пользовании настоящих владельцев, размер их и налог за пользование определяется законодательным порядком (что в данном случае сделано не было до сих пор в отношении размера участков земли и налога за пользование ими).3) Что из конфискованного имущества, ценой свыше 20.000 рублей не выделено имущество во владение и использование его владельцев на сумму 20.000 рублей. 4) Что конфискация эта в настоящем ее виде не имеет за собой законного основания, как произведенная с нарушением Туркестанской Конституции и декретов, на этот предмет изданных ВЦИКом и Тур. ЦИКом … «.Еще раз отмечу, что все это озвучено представителем карающего органа в должностные обязанности которого входило руководство проведением конфискационными работами. Вероятно в это сложное время все же были люди, реально оценивающие ситуацию, и которые видели все нарушения законности при проведении экспроприации имуществ и пытались направить работу в законное русло.Известное изречение «перегибы на местах», ещё сильнее находило подтверждение в глубинке. Для проведения работы по конфискации имущества в юго-восточных районах Алма-Атинского уезда в конце 1920 года при Областном Чрезвычайном комитете (ЧК), создается так называемая Экспедиционная тройка (экстройка). Данная экстройка поочередно объезжает селения Верненского уезда: Тургень, Иссык, Чилик, Талгар, Маловодное, Евгеньевка, Ащибулак, Куликовка. В подкреплении у названной экстройки находится вооруженный отряд, приводивший в исполнение принимаемые решения о сгоне людей на собрание, аресте неугодных, а также о расстрелах на местах. Вот, что пишут жители станицы Тургень в своем коллективном заявлении: «… приехала к нам в село Экстройка с Дунганским полком. Оцепив наше село крестьян согнали на сход, поставив вблизи Пулемет, выпытывали о каком-то заговоре, неслыханном до того времени, и приказали снести всем у кого имелись казенные вещи, или оружие. Гражданами было снесено, у кого что имелось, после чего стали по списку выкликивать, и отделять отдельно. Отделив человек несколько, заявили, что вы арестованные все, и посадили в свободный дом, забив окна. Над дверями этого дома была надпись Общая Камера Кулаков. Экспедиционная тройка помещалась напротив арестного дома. В Тройке были Шпарковский, Березинский и Конторщиков, после нашего ареста по нашим домам пошли обыски, что искали нам не известно, только нам было видно, что все везли в этот двор, где находилась тройка, после обыска были допросы, после чего из числа арестованных семь человек были расстреляны, а остальные были отправлены в уездный город Алма-Аты, где были посажены в Рабдом [тюрьма — примечание автора]. Через месяц стали гонять в Областное Чека на допросы производимые ночами. После допросов не предъявив нам никаких обвинений, человек несколько были высланы в распоряжение Самарской Губернского Чека, а в след за нами выселены наши семейства в разные Губернии. Но семейства наши были задержаны в уездном городе, откуда были вернуты, а мы сходив по своему назначению в Самару, откуда без всяких опросов были вернуты на прежние место жительства. После нашего выселения имущество наше было конфисковано, не оставляя нам ни каких трудовых норм … » (4).Вот так просто, под прицелами оружия проводились допросы. Без суда и следствия осуществлялись расстрелы. По прихоти кучки к власти причастным, взявшим на себя решение судьбы людей, высылались с нажитых земель в другие губернии семьи лишенцев, без имущества, без какого-либо провианта. Лишенцы шли пешком, по дороге многие умирали, приходили в чужие губернии, где их-то никто и не ждал. Их возвращали по месту прежнего жительства, но дома их уже были заняты другими семьями. Где жить, как существовать? Эти вопросы чрезвычайной комиссией уже не рассматривались.Много ли было расстреляно людей этой экспедиционной тройкой? Ответа на этот вопрос в архивных делах данного фонда автором не найдено. Списка расстрелянных в документах нет, однако, имеются протоколы, где по прошествии уже нескольких лет еще раз рассматривалось распределение конфискованного жилья и имущества уже другой комиссией. В некоторых пунктах этих протоколов имеются дополнительные сведения о том, что тот или иной человек расстрелян решением экстройки.Так, согласно протокола заседания Особой комиссии по выявлению конфискованного имущества в Чилике (бывшая станица Зайцевское), состоявшегося 3 апреля 1925 года, приведены сведения по изъятию имущества у граждан селения. Среди этого списка имеются данные о 24 расстрелянных в возрасте от 25 до 63 лет (5).По протоколу от 15 декабря 1925 года той же комиссии, проводившей собрание в селении Иссык, имеются сведения о расстреле 16 человек (6).По протоколу от 26 декабря 1925 года той же комиссии, проводившей собрание в селении Талгар, имеются сведения о расстреле 36 человек (7).Все ли данные о расстрелах вошли в бездушные протоколы, составленные разнообразными комиссиями, рассматривающими вопросы о применении репрессии к тому или иному жителю верненского уезда, наверное, нет. Как-то не сходятся, например, сведения о 4-х расстрелянных жителях станицы Тургеня, о чем указано в протоколе уездной комиссии по выявлению конфискации имуществ селении от 10 декабря 1925 года, ( в сопоставлении с уже приведенными в данной статье сведениями о расстреле 7 человек в станице Тургень в декабре 1920 года. По-видимому, еще предстоят дальнейшие расследования по выявлению пострадавших от репрессий. Многие верненцы не смогли перенести тяготы ссылок и лагерей, умерли от недоедания, отсутствия крыши над головой, заразных болезней и другим причинам.Поскольку речь зашла о тюрьмах и лагерях, то и здесь политические осужденные по сравнению с уголовниками подвергались гораздо большим репрессиям. В отчетах, направляемым в городской совет, имеются сведения о мерах наказания за различные преступления. За 1923 год по городу Алма-Ата приговором Губернского суда по политическим мотивам были привлечены к лишению свободы 23 человека на сроки от 3 до 10 лет и с поражением в правах от 6 месяцев до 5 лет, в 1924 годы число осужденных по аналогичным статьям выросло до 134 человек, а 1925 году составило 72 человека (9). В то же время за убийство и грабеж суды наказывали менее строго. Согласно документам — минимальной срок, назначенный судом обвиняемому в убийстве человека гражданину Тохтахунову Умару составил всего — 1 год 11 месяцев и 28 дней условно, а за грабеж осуществленный гражданином Ниязходжаевым Идрисом, суд его арестовал на 1 год с поражением в правах на 2 года. За участие в шайке «Черная маска» суд приговаривает двоих участников бандитской группы к полутора годам поражения в правах без взятия под арест (10). Как видно человеческая жизнь ничего не стоила в сравнении с политическими взглядами человека, его социальным положением, профессией, родственными отношениями и т.п.В документах Горсовета за первые годы советской власти имеется большое количество списков торговцев, спекулянтов и кустарей, т.е. людей получивших патенты какого-то разряда (от I до V) и заплативших налог в казну за торговлю каким-то видом продукции или за занятие индивидуальным производством без наемного труда или с наймом дополнительных рабочих. Казалось бы, в то время, когда местная власть не могла наладить производство, обеспечить рабочие места, когда в городе царила разруха и бедность, когда многие семьи остались без средств существования, а некоторые жены без кормильцев, вдовы, отдельные горожане пытались найти способы прокормить семью. Некоторые граждане выращивали на своем огороде зелень, продавали ее на базаре, другие зарабатывали на жизнь, выпекая кондитерские и кулинарные изделия за что платили соответствующие налоги и сразу же попадали в разряд торговцев и спекулянтов. Или другой пример, парикмахер открывает свое дело, выкупает соответствующий патент, нанимает помощника, который должен был следить за чистотой в помещении, то этом случае сразу превращается в эксплуататора. Аналогичное положение было с рядом других профессий — аптекари, работники столовых, фотографы и многие др. попадали в разряд кустарей, торговцев и соответственно становились лишенцами. То есть они лишались права голоса, в том числе избирательных прав. Поначалу они не получали трудовую норму (своеобразный паек (11), выдаваемый властью), не могли устроиться на государственную службу, дети не принимались для обучения в школу, не могли отказаться от выполнения различных заданий местной власти по благоустройству города и другим хозяйственным работам (12). Если в годы Гражданской войны, мужчин достигших призывного возраста, порой насильно загоняли в рады Красной Армии и отправляли на фронт, то в послевоенные годы лишенцы не имели возможности поступить на военную службу и в милицию. Как правило ущемлялась вся семья лишенца. Чтобы дети или супруг получил право голоса необходимо было официально доказать свою независимость от лишенца. В этот момент наблюдаются отказы детей от родителей, родителей от детей, многочисленные разводы (может иногда и фиктивные) и семейные разлады (13). Это были те времена, когда брат шёл против брата, сын против отца, и власть не старалась снизить этот накал, а наоборот разжигала конфликт.Белоносов Олег Рюрикович